Василий Стус умер в тюремном карцере лагеря особого режима ВС-389/36 (Россия). Это произошло 31 год назад - 4 сентября 1985 года. Виктор Медведчук выступал защитником в процессе над поэтом и диссидентом. До этого еще никто не оценивал его адвокатскую работу с профессиональной точки зрения, в частности в разрезе соблюдения правил адвокатской этики.

После смерти Стуса Виктор Медведчук возглавил администрацию президента Леонида Кучмы, впоследствии он стал кумом президента Российской Федерации Владимира Путина, который крестил его дочь Дарью, а в настоящее время представляет Украину в Минском переговорном процессе, адвокаты изучили архивы дела и готовы поделиться своими выводами.

Мы детально ознакомились с архивной уголовному делу №5 Следственного отдела Комитета государственной безопасности УССР по обвинению Стуса Василия Семеновича в совершении преступления, предусмотренного ст. 62 ч. 2 УК УССР и ст. 70 ч. 2 УК РСФСР («Антисоветская деятельность и пропаганда»), а также законодательству, которое регулировало адвокатской деятельности того времени и специальной и научной литературой того времени.

ЗНАКОМСТВО С МЕДВЕДЧУКОМ: «Второй прокурор мне не нужен»

Уголовное дело в отношении Стуса была возбуждено 13 мая 1980 г., мера пресечения в виде содержания под стражей была применена 15 мая 1980. Поэта обвинили в том, что он совершил действия по изготовлению, хранению и распространению «с целью подрыва и ослабления советской власти враждебной литературы, порочащей советский государственный и общественный строй», чем совершил преступление, предусмотренное ст. 62 ч. 2 УК УССР, как лицо, ранее судимое за особо опасные государственные преступления (обвинительный акт составлен 10 сентября 1980 и утвержден заместителем прокурора Украинской ССР 12 сентября 1980).

Также Стусу инкриминировали написание писем Андрею Сахарову, Петру Григоренко, Левко Лукьяненко, Анни-Гали Горбач из Германии, члену «Международной Амнистии» Кристине Бремер, письмо Президиума Союза писателей Украины, стихов «Безпашпортний закрепощен...», «Существует только две формы...», «Вот Вам солнце, сказал человек с кокардой», «Колеса глухо стучат...» и еще много чего.

Адвокат Медведчук В.В. вступил в дело на основании ордера №058310 от 24 сентября 1980 года, выданного Шевченковской юридической консультацией Киевской городской коллегии адвокатов.

После вступления в дело, 24 сентября 1980 года, адвокат Медведчук написал заявление о предоставлении разрешения на свидание в СИЗО КГБ УССР с подсудимым Стусом «для согласования вопросов, касающихся его защиты в суде».

О чем они разговаривали и как согласовали позицию - неизвестно, эта информация защищена адвокатской тайной, и вряд ли мы когда об этом узнаем.

Хотя друг Стуса диссидент Евгений Сверстюк вспоминал: «Когда Стус встретился с назначенным ему адвокатом, то сразу почувствовал, что Медведчук является человеком комсомольского агрессивного типа, он его не защищает, не хочет его понимать и, собственно, не интересуется его делом. И Василий Стус отказался от этого адвоката », (Сверстюк Евгений. Вечный сценарий//Украинское слово. - 2000. - 26 мая).

Подобные воспоминания и у жены Стуса - Валентины Попелюх.

Интересно, что Медведчук даже не знакомился с уголовным делом и не подавал такого ходатайства - на этой стадии дело изучала другой адвокат - Людмила Петровна Коритченко, которая по неизвестным причинам отказалась принимать дальнейшее участие в процессе (страница дела 179, том 6).

По стечению обстоятельств прежде, чем защищать Стуса Людмила Коритченко была адвокатом по делу другого политзаключенного - диссидента Юрия Бадзя - осужденного за антисоветскую пропаганду на 7 лет заключения и 5 лет ссылки. Юрий Бадзя рассказывает Общественному движению «Честно», что в суде не было состязательности, а суть защиты тогда сводилась не к отрицанию обвинения, а к смягчению приговора.

«Власти предложили своего адвоката и я не делал из того проблемы ... Защищали нас по другой логике: найти в нашем поведении положительное и это противопоставить уже обвинению и самой идеи преступления. Понимаете, все эти процессы были лишены состязательности с властью, с прокуратурой и прокурорами. Речь шла как-то о толкования ситуации адвокатом так, чтобы смягчить приговор. К тому же адвокат - это единственная связь с семьей. Я был с адвокатом Людмилой Петровной в хороших отношениях, моя жена Светлана Кириченко - тоже. Я не имею никаких претензий к Людмиле Коритченко. Она приходила ко мне, мы говорили, она угощала меня шоколадкой, наверное, от жены. Все было так по-человечески».

Отдельно стоит остановиться на отношении Василия Стуса к адвокатуре и защитнику. Так, 3 сентября 1980 г. обвиняемый обратился с заявлением, в котором просил предоставить возможность знакомиться с делом с помощью «Международного адвоката» привлеченного с помощью организации «Международная амнистия» или «Пен-клуб», отмечая что «Институт политической адвокатуры в СССР практически отсутствует (на судах официальные адвокаты СССР выполняют функцию второго прокурора). А второй прокурор мне не нужен» (стр. дела 168, том 6).
Как и следовало ожидать, старший следователь майор Селюк отказал в предоставлении независимого адвоката Стусу.

ПРОЦЕСС

Стус настаивает - ни в чем не виноват. Адвокат признал вину подзащитного.

В 10 утра 29 сентября 1980 г. началось судебное разбирательство в Киевском городском суде на улице Владимирской. Процесс проходил в закрытом режиме, на заседание не допустили даже жену Стуса Валентину Попелюх. Интересно отследить линию поведения адвоката Медведчука на разных этапах процесса.

По сути, свою защиту Стус осуществлял самостоятельно. Он заявил отвод всему составу суда, начав его словами «Дорогой состав суда…» Стус ссылался на то, что советский суд по определению не может рассмотреть его дело объективно.

Подсудимый также заявил ходатайство о предоставлении возможности присутствовать в судебном заседании представителям международных организаций, в том числе -
«Представителям комиссии по правам человека ООН», «представителям международной юридической ассоциации - международная амнистия» и другим.

Стус требовал открытого и гласного рассмотрения его дела: «Я требую, чтобы в судебное заседание имели доступ представители зарубежной и советской прессы, а также те лица, которые хотят присутствовать в судебном заседании». Вполне справедливые требования. Какой же была реакция адвоката Медведчука?

Он не поддержал ни заявленный отвод, ни ходатайства подзащитного, а взамен заявил, что полагается «На рассмотрение суда».

А суд, конечно, не удовлетворил отвод (стр. дела 259-260, том 6), и ходатайство о публичном рассмотрении дела тоже фактически отклонил.

Стус, очевидно, понимая, что адвокат Медведчук его защищать не будет, заявил: «Я отказываюсь от адвоката Медведчука и вообще от любого Советского адвоката. Я требую адвоката по международной правовой организации».

Прокурор попросил отклонить ходатайство Стуса по привлечению адвоката по международной правовой организации, мотивируя это тем, что такое участие не предусмотрено советским законодательством. По мнению прокурора, участие Медведчука в процессе обязательно, потому что «подсудимый ... не имеет юридического образования, и свои интересы сам не сможет в полной мере защитить». И Медведчук с прокурором соглашается, отказывая Стусу в праве на защиту международными юристами, а об участии в процессе своей кандидатуры возлагается на усмотрение суда: «В первой части я согласен с прокурором. А что касается моего участия в судебном заседании - это право подсудимого и я полагаюсь на усмотрение суда».

После разъяснения прав обвиняемому Стус заявил, что ему нужен переводчик «на тот случай, если свидетели будут давать показания на русском языке» (лист дела 264 том 6).

После оглашения обвинительного заключения, на вопрос председательствующего подсудимому - понятно ли обвинение и признает ли он себя виновным, Стус ответил: «В чем именно обвиняют мне понятно. Но виновным я себя не признаю».

Считаем эту позицию, высказанную подсудимым Стасом с самого начала судебного разбирательства, принципиальной и очень важной. Исходя именно из нее, защитник должен строить свою стратегию защиты. Но адвокат, как мы убедимся, выбирает другой путь.

В дальнейшем Стус отказывается давать показания, он избрал тактику молчания и игнорирования, пока суд начинает исследовать материалы дела - письма поэта, его стихи, выводы экспертизы, а также проводит допрос свидетелей. И здесь роль адвоката также интересна.

В частности, один из свидетелей обвинения - Сирык Николай Иванович - утверждал, что якобы встречался с поэтом в штрафном изоляторе, когда тот отбывал предыдущий срок.

«Я пришел к выводу что Стус откровенный враг Советской власти...», - заявил Сирык, утверждая, что Стус ему говорил, «что украинцы хотят выйти из« оккупации» России. Стус предлагал вести «против Советской власти террористические акты», «он призывал меня проводить против Советской власти агитацию и пропаганду до террора, что все средства против Советской власти хороши».

Эти реплики вызывали у Василия Стуса откровенное возмущение: «Сирыка я не знаю, это провокатор. Я с ним не знаком, я с ним никогда и словом не обмолвился».

Медведчук тем временем молчит. Он не поставит свидетелю ни одного вопроса. Зато при допросе известной представительницы диссидентского движения Михайлины Коцюбинской, которая, конечно, дала положительную характеристику на Стуса, он спросит о том, как свидетель может охарактеризовать политические взгляды Стуса, а также о стихах поэта, которые имеют антисоветскую направленность (стр. дела 300 том 6).

Интересный ответ свидетеля Михайлины Коцюбинской на вопрос Стуса:

«Мне известно, что нарушение тайны переписки карается законом. Кристина Бремер, член социалистической партии ФРГ, к украинскому национализму не имеет никакого отношения. Мне не известно, что 8 августа 1980 в КГБ к Стусу применяли физические пытки, но если об этом говорит Стус - это правда».

Еще более яркое и интересное выступление свидетеля Кириченко Светланы Тихоновны:

«Я не буду отвечать ни на какие вопросы в суде, который Стус не признает действующим. Я буду давать показания только в том суде, где Василий Стус будет обвинять, а не сидеть на скамье подсудимых».

Председательствующий сразу начал предупреждать свидетеля об ответственности за отказ давать показания по ст. 179 Уголовного кодекса УССР, но и это не испугало свидетеля, она ответила: «Никаких свидетельств в этом суде я давать не буду».

Прокурор потребовал у суда возбудить уголовное дело в отношении свидетеля, а защитник Медведчук снова заявил «Я полагаюсь на решение суда» (стр. дела 302 том 6).

Суд пошел в совещательную комнату и впоследствии объявил постановление, которым возбудил уголовное дело в отношении Кириченко С.Т. по ст. 179 УК УССР (стр. дела 261-262 том 6).

Можно только восхищаться мужеством Светланы Тихоновны, которая выстояла против давления репрессивной советской системы и не изменила Стуса, получив 3 месяца исправительных работ и постоянное преследование. Другой свидетель Андриевская Валерия Викторовна, 1938 года рождения, также дала положительные показания относительно Василия Стуса и указала, что:

«Стус одаренный человек. В письме, которому писал Стус своим друзьям в г.Киеве в том числе и мне, нет никаких антисоветских проявлений».

БЕЗ ПРАВА НА ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

В конце концов суд перешел к стадии дебатов. После выступления на стадии дебатов прокурора Армасова, который попросил для «особо опасного рецидивиста» 10 лет лишения свободы и 5 лет ссылки (стр. дела 306-307 том 6) - кульминация процесса: слово предоставляется защитнику Медведчуку.

Его речь в прениях (удивительно немногословную) следует процитировать полностью (стр. дела 307-308 том 6):
«Товарищи судьи!

Предметом судебного разбирательства, вот уже на протяжении трех дней является уголовное дело по обвинению Стуса Василия Семеновича в совершении преступлений, предусмотренных ст. 62 ч. 2 УК Украины и ч 2 ст. 70 УК РСФСР. Квалификацию его действий я считаю верной.

Но при вынесении приговора я прошу учесть все обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, его отношение к труду, физическое состояние и состояние здоровья, все эти обстоятельства заслуживают внимания и требуют тщательного изучения с Вашей стороны.

Это связано не только с требованием закона но и с тем, что только учитывая их при назначении наказания Ваш приговор, вынесенный в совещательной комнате, будет обоснован и справедливый».

Интересно, что же говорил Василий Стус в своем последнем слове. Но внезапно оказывается, что возможности произнести последнее слово суд Стуса так и не предоставил.

В расписке, составленной диссидентом после ознакомления с приговором (лист дела 366-367 том 6) читаем:

«К протоколу считаю необходимым внести следующие уточнения:

- Я требовал рассмотреть в судебном заседании главный вопрос - преступление совершено КГБ УССР перед Украинским народом, его культурой, я требовал судить КГБ УССР как террористическую организацию;

- Я требовал объявить и предоставить мне для пользования Всеобщую декларацию прав человека, принятую ООН, материалы Хельсинкских договоренностей - и суд, и протокол обошли эти требования;

- Суд уклонился от рассмотрения вопроса о применении ко мне физических пыток в СИЗО КГБ 07.08.1980, а в протоколе не указал ни о моих требованиях судить виновных в расправе, ни о самом наличии таких заявлений - требований;

- Мне не дали произнести своей обвинительной речи т. н. последнего слова, судья запретил мне говорить».

Итак, согласно заявлению Стуса, ему не дали возможности произнести последнее слово - хотя в протоколе указано, будто Стус в последнем слове заявил (лист дела 308 том 6):

«Я не признавал и не признаю себя виновным. До самой смерти я буду стоять на защите правды от лжи, честных людей от убийц, Иисуса Христа от дьявола».

Оглашение приговора состоялось на следующий день - 2 октября 1980. Стус решил приговор не обжаловать - он не имел веры в советские суды. А также понимал, что этот приговор для него фактически является смертным - ведь он не выдержит очередного многолетнего пребывания в лагерях (лист дела 365 том 6).

ПОЗИЦИЯ Медведчука: что не сходится

Медведчук несколько раз публично комментировал свою позицию во время того судебного процесса. Так, в 2012 году Виктор Медведчук прокомментировал свою защитную деятельность: "В те времена была статья, которая предусматривала за такие действия уголовную ответственность. Он [Стус] был осужден по этой статье» (Издание «Украинская правда» от 04 апреля 2012 со ссылкой на видеоблог).

В этом видеоблоге адвокат подтверждает факт того, что он признал в судебном процессе вину своего подзащитного. Более того, Медведчук сослался на то, что вроде бы сам Василий Стус в судебном заседании заявил, что он «всегда Выступал и будет выступать против советского строя и советской власти».

Однако, при детальном изучении протокола судебного заседания такого заявления мы в документе не увидели. Никакого упоминания о такой позиции Василия Стуса нет в материалах дела.

Кроме того, адвокат Медведчук утверждает, что приговор по Стусу был отменен на основании Закона Украины «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» от 17 апреля 1991 г. в связи с отменой ст. 62 УК УССР. Но на самом деле эта статья была исключена из Уголовного кодекса только Законом Украины от 17.06.1992 года. И материалы дела свидетельствуют об обратном. Еще 18 июля 1990 прокурором УССР Потебенько М.А. был внесен протест со ссылкой на то, что в действиях Василия Стуса вообще не было состава преступления - поскольку он «публичных призывов к насильственным действиям с целью подрыва и ослабления Советской власти не высказывал» (лист дела 372 - 388 том 6).

2 августа 1990 Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда УССР рассмотрела протест прокурора УССР и решила протест удовлетворить, приговор отменить, а дело закрыть в связи с отсутствием состава преступления (лист дела 389 - 396 том 6).

Мотивы, по которым Верховный Суд УССР отменил приговор, были следующими: «... публичных призывов к насильственному свержению, подрыву или ослаблению Советской власти он не допускал. Допустимыми методами Стус боролся за становление демократических принципов в обществе, против отдельных нарушений, допущенных в тот период».

Итак, Верховный Суд УССР еще в 1990 году (в период действия соответствующей статьи Уголовного кодекса и почти год до принятия закона о реабилитации жертв политических репрессий) прямо подтвердил позицию, которую занимал Стус в суде. Тот факт, что Стуса оправдал еще советский суд (!) при действующем советском законодательстве (!!) бесспорно подтверждает, что у адвоката были все правовые основания отрицать и не признавать вину Стуса в Киевском городском суде. Вот вам и «на рассмотрение суда»...

Именно поэтому возникает вопрос: должным образом защищал адвокат Медведчук своего подзащитного?

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И АДВОКАТСКАЯ ЭТИКА В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ

адвокат Медведчук не имел права на такую ​​позицию. Для того, чтобы разобраться с этим вопросом, обратимся к законодательству и специализированной литературы того времени.

В соответствии со ст. 23 Основ уголовного судопроизводства СССР от 25.12.1958 года:

Во-первых, «Защитник обязан использовать все Указанные в законе средства и способы защиты в целях выяснения обстоятельств, оправдывающим обвиняемого или смягчающий его ответственность, и оказывать обвиняемому Необходимую юридическую помощь.

С момента допущения к участию в деле защитник вправе: иметь свидание с обвиняемым; знакомиться со всеми материалами дела и выписывать из него нужные сведения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; участвовать в судебно разбирательстве; заявлять отводы; приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда. Кроме того, с разрешения следователя защитник может присутствовать при допросе обвиняемого и при проведении иных следственных действий, выполняемых по ходатайству обвиняемого или его защитника».

И тут возникает вопрос: выполнил адвокат Медведчук свою установленную законом обязанность - использовал все средства и способы с целью выяснения обстоятельств дела, оправдать обвиняемого?!

Материалы дела свидетельствуют, что адвокат Медведчук не заявил ни протеста или запрос, не знакомился с материалами дела, не подал ни одной жалобы, объяснения, доказательства и тому подобное!

Это можно было бы назвать бездействием, но адвокат может возразить, что он сам самостоятельно определяет стратегию защиты. А вот как быть с признанием адвокатом вине клиента, когда тот ее отрицает? Имеет (имел) на это право защитник?

Действующий в настоящее время Закон Украины «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» прямо запрещает адвокату занимать по делу позицию вопреки воле клиента (п. 3 ч. 2 ст. 21), но возможно в советское время были другие правила и запреты у адвокатов?

Оказывается, что нет. Общая направленность деятельности адвоката исключает возможность признания вины клиента. В соответствии со ст. 7 Закона Союза Советских социалистических республик «Об адвокатуре в СССР» от 30.11.1979 года - «адвокат обязан в своей деятельности точно и неуклонно соблюдать требования действующего законодательства, использовать все предусмотренные законом средства и способы защиты прав и законных интересов граждан и организаций, обратившихся к нему за юридической помощью».

По этому поводу писали в том числе и советские классики юридической науки. К примеру, Строгович М.С. (Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 247-248):

«Если обвиняемый НЕ признал себя виновным, отрицает предъявленное обвинение, то адвокат ни при каких условиях быть не может занятий иную позицию в деле, он обязан доказывать невиновность своего подзащитного».

Также в юридической литературе того времени отмечали: «Признание адвокатом виновности подсудимого при отрицания последним своей вины следует рассматривать как нарушение профессионального долга, завуалированную форму отказа от защиты, а следовательно, грубое нарушение права на защиту» (Гинбург Г.А., Поляк А. Г., Самсонов В.А. - «Советский адвокат» М., Юридическая литература, 1968, с. 8).

При этом некоторые авторы в своих профессиональных публикациях указывали, что если вина клиента доказана, и нет ни малейших сомнений в доказанности его вины, адвокат имеет право после получения согласия клиента признать его вину, а если клиент не предоставляет такое согласие, адвокат обязан отказаться от дела, если он не согласен с позицией обвиняемого (Петрухин И. Доказательства невиновности и позиция адвоката в суде. - «Советская юстиция», 1972, № 10).

Упомянутый Строгович М.С. (Курс совесткого уголовного процесса, т. 1, с. 247-248), кстати, по сути, описал ситуацию, которая сложилась в деле Стуса, только позиция адвоката здесь должна была быть иной: «Если подсудимый отрицает свою виновность, а защитник утверждает, что подсудимый виновен, но заслуживает снисхождения, это значит, что защитник оспаривает оправдательные доказательство, представленное обвиняемым..., а это есть обвинительная деятельность, а не защитная».

Подытоживая, мы приходим двух основных выводов:
1. Медведчук, будучи адвокатом и защищая Стуса, не использовал все средства и способы с целью выяснения обстоятельств дела, в оправдание обвиняемого, и не предоставил последнему надлежащей юридической помощи, чем нарушил требования ст. 23 Основ уголовного судопроизводства СССР от 25.12.1958 года (действующего на момент рассмотрения дела нормативного акта).

2. Признавая в суде вину своего подзащитного Стуса (при отрицании вины самым подзащитным), адвокат Медведчук нарушил свой профессиональный долг, фактически отказался от защиты Стуса, чем грубо нарушил право последнего на защиту в суде.

В конце концов, такие действия адвоката Медведчука создали почву и способствовали принятию неправомерного судебного решения (что впоследствии было подтверждено судом высшей инстанции), выполнение которого в реалиях советской репрессивной системы, к сожалению, привело к смерти Василия Семеновича Стуса.

НЕКОТОРЫЕ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ ВЫВОДЫ

личная позиция авторов

Мы - Украинская адвокатура, исторически и по многим признакам является наследницей советской адвокатуры, которая породила адвоката Медведчука, должны извиниться перед гражданами Украины - страны, которая сейчас, как и в прошлом веке, борется за свою независимость.

Извиниться за продажность, непрофессионализм, коллаборационизм представителей профессии с имперским антиукраинским режимом.

Адвокатура в Украине сейчас переживает сложные времена. Сложные времена переживает и украинское общество.

Многие адвокаты, которые в период Майдана защищали права задержанных граждан и, рискуя жизнью, боролись с репрессивной машиной, сейчас представляют интересы судей, подозреваемых в совершении преступлений - вынесении неправосудных решений, из-за чего были причинены в т.ч. смерть, потеря здоровья, нарушено достоинство людей, в отношении которых они провозгласили неправосудные решения.

Однако суть адвокатского призвание - защищать права подзащитного. Адвокаты выполняют свою работу. Профессионально. Достойно. И никто, как нам известно, не признает вину своих подзащитных. Даже в таких непростых, а иногда - очевидных, делах.

Когда знакомишься с материалами дела КГБ УССР против Стуса, понимаешь, какие были настроения в обществе. Это прекрасно понимают те, кто работал и жил во времена Союза. Не было и не могло быть массового противостояния общества против власти. Ценность свободы слова и право на собственное мнение, право на развитие нации десятилетиями сжигались советской (московской) властью - войной, репрессиями, голодомором.

Очень немного было тех, кто мог противостоять словом, еще меньше было тех, кто действовал. Однако от адвоката Медведчука не требовалось становиться диссидентом, как его подзащитный, делать громкие заявления, провозглашать речи, конфликтовать с репрессивным имперским аппаратом. Его профессиональной обязанностью делать свою работу - качественно, профессионально, в соответствии с требованиями действующего законодательства. Уже это - как подтвердил впоследствии суд высшей инстанции - могло бы привести к оправданию Василия Стуса, или хотя бы до назначения ему более мягкого наказания. На весах была жизнь человека. К сожалению, адвокат со своим долгом не справился. Более того, защитник Медведчук фактически стал пособием стороны обвинения, действовал вопреки и нормам права и требованиям профессиональной этики.

Восстановление исторической справедливости, установление истины, признание просчетов является залогом развития адвокатуры в Украине. Призываем украинскую адвокатуру, как лично каждого адвоката так и в лице представительных органов адвокатуры, в частности Национальную ассоциацию адвокатов Украины, публично признать нарушение адвокатом Виктором Медведчуком прав его клиента Василия Стуса на защиту.

ЭПИЛОГ

Як добре, що смерті не боюсь я
і не питаю, чи тяжкий мій хрест,
що перед вами, судді, не клонюся
в передчутті недовідомих верст,
що жив, любив і не набрався скверни,
ненависті, прокльону, каяття.
Народе мій, до тебе я ще верну,
як в смерті обернуся до життя
своїм стражданням і незлим обличчям.
Як син, тобі доземно уклонюсь
і чесно гляну в чесні твої вічі
і в смерті з рідним краєм поріднюсь.
Василий Стус

Роман ТЫТЫКАЛО, адвокат, к.ю.н. член дисциплинарной палаты Киевской городской квалификационно-дисциплинарной комиссии адвокатуры,
Илья КОСТИН, адвокат, член Совета адвокатов Киевской области, председатель комитета защиты прав адвокатов